АРЕСТЫ 1924-1925 ГОДОВ. ДОПРОСЫ В ГПУ.

ВЫСЫЛКА ИЗ СЕРГИЕВА

О первом своем аресте отец Сергий кратко упоминает в очерке о Патриархе Тихоне. Отец Сергий был арестован 5 октября 1924 года, незадолго до приезда в Сергиев Патриарха, и этот арест был связан с его хлопотами по приглашению Святейшего. Он пробыл в Бутырской тюрьме около двух месяцев, до конца ноября, и, хотя и вернулся в Сергиев, был лишен права выезда из города.

Уже после кончины патриарха Тихона в газете «Известия» было опубликовано послание, которое он якобы написал за несколько дней до своей смерти; Некоторые положения этого послания, в частности образование специальных комиссий для подготовки церковного суда над представителями духовенства за антисоветскую активность, вызвали сомнения в подлинности завещания у многих священнослужителей, в том числе и у отца Сергия^[1]. В такое тяжелое для Русской Православной Церкви время, когда множились ереси и все более активизировались обновленцы, православным русским людям было невыносимо больно сознавать возможность нового раскола и отступления от канонов. С надеждой смотрело русское духовенство на митрополита Петра (Полянского), местоблюстителя патриаршего престола. Верили, что этот твердый в своих решениях и мужественный духовный пастырь спасет Русскую Церковь в столь смутную и трудную годину. Но такой духовный руководитель был опасен советским властям. И они к концу 1925 года организовывают процесс с целью устранить патриаршего местоблюстителя Петра. В конце ноября - начале декабря арестовывается целая группа (сорок два человека), в составе которой и духовенство, и верные Церкви миряне. Начинается дело Полянского Петра Федоровича» (митрополита Петра) и других лиц, причастных к нему; дело, закончившееся высылкой митрополита Петра на Урал сроком на три года. Митрополит Петр так и не вернулся в Москву. С Урала он был выслан за полярный круг и в конце концов, после всех мытарств, арестов и перемещений был расстрелян 10 октября 1937 года. Руководство Русской Церковью с осени 1925 года выпало на долю заместителя патриаршего местоблюстителя митрополита Сергия (Страгородского).

Отец Сергий Сидоров был одним из священнослужителей, арестованных по делу митрополита Петра; в числе арестованных были десять епископов, а также известный церковный деятель Александр Дмитриевич Самарин^[1]. Многие из арестованных жили в Сергиевом Посаде, в том числе друзья отца Сергия Сидорова Михаил Владимирович Шик, Павел Борисович Мансуров, Федор Алексеевич Челищев, Петр Владимирович Истомин. В чем же обвиняли отца Сергия и его друзей? В обвинительном заключении написано: «Сидоров и другие при встречах обсуждали церковные дела, вырабатывая указания церковным деятелям; это черносотенная монархическая группировка, ставившая целью борьбу с советской властью». Конкретно же следователи допытывались, было ли написано и кем письмо митрополиту Петру о том, что завещание Патриарха нельзя считать подлинным, а некоторые его положения не соответствуют канонам. Действительно, отец Сергий хотел написать такое письмо от группы верующих, но не написал его. Было решено, что писать такое письмо митрополиту неудобно, нельзя давать рекомендации высшему церковному лицу. А следователи добивались от отца Сергия, чтобы он признался в существовании такого письма, да притом выдал бы его авторов.

Отец Сергий очень страдал в тюрьме. Возобновились боли в позвоночнике, болели руки и ноги, так что он был переведен в Первую больницу московских мест заключения с диагнозом поражения центральной нервной системы, где и пробыл до 25 марта 1926 года. Из больницы он пишет Борису Николаевичу Лядинскому просто отчаянное письмо, уже прощаясь со своими друзьями и семьей:

«Дорогой Борис Николаевич! Я, кажется, перевожусь в Бутырки (одиночка) и испытываю ужас. Следствие мое продлено до 30 марта. Ради Бога, поспешите с передачей, там ужасно кормят. По-видимому, меня ждут Соловки, в лучшем случае ссылка. Эту записку не показывайте мамочке, но скажите о моем переводе в бутырскую одиночку. Крепко целую всех, не забывайте Вашего Сережу. Хлопочите о свидании и не теряйте, Христа ради, меня из виду. Если меня вышлют, то умоляю, чтобы кто-нибудь поехал ко мне в ссылку. Я нестерпимо страдаю. Сперва несите передачу в больницу. Что друзья? Не оставляйте с Олей моих детей и семью, а также всех, кого люблю. Детей благословляю, умоляю воспитывать без излишней строгости. Мамочку прошу не покидать моих детей. Таню прошу беречь свое здоровье. Как-то мамочка?!»

Не только физическое, но и душевное состояние отца Сергия было ужасным: в тюремной выписке из акта от 7 мая 1926 года сказано, что Сидоров Сергей Алексеевич жалуется на бессонницу, слуховые галлюцинации (вызовы на казнь, допросы, музыка), а также зрительные галлюцинации (видит людей, куда-то тянущих его). Во время этих галлюцинаций отец Сергий даже пытался покончить с собой. Следователь, некий Казанский, пытался воспользоваться таким состоянием отца Сергия, чтобы вынудить у него признание в том, что письмо митрополиту все-таки было написано.С этой целью он говорил отцу Сергию о возможности ареста всей его семьи. В деле отца Сергия сохранилось его заявление, где он с отчаянием пишет:

«Прокурору ОГПУ, экстренно, от заключенного Сергея Алексеевича Сидорова.

Заявление.

По дошедшим до меня сведениям у меня арестована вся семья, даже дети. Заявляю, что я объявляю голодовку и буду голодать до тех пор, пока меня не убедят, что женщины и дети будут свободны. Голодовку начинаю с 7 апреля».

Такое же заявление отец Сергий написал и начальнику Бутырской тюрьмы. На момент ареста у отца Сергия было трое детей:

Кирилл - три года, Борис - полтора года, Вера - семь дней. С ними в Сергиеве оставались его жена и Вера Ивановна Ладыгина, «мамочка». Духовно помог отцу Сергию также сидевший в Бутырской тюрьме епископ Николай (Добронравов), который запретил отцу Сергию властью епископа «говорить что бы то ни было следователю». «Меня увели в коридор, я слышал неистовую ругань Казанского, - вспоминает в своих записках отец Сергий. -Вряд ли эти мои строки будут когда-либо прочтены многими, но если мои дети и близкие прочтут их, пусть они склонятся перед дивным ликом епископа Николая, некогда в застенках ГПУ избавившего меня от самого большого несчастья - от горя выдачи друзей врагам веры и Церкви».

В обвинительном заключении отцу Сергию вменялось в преступление «укрывательство и пособничество черносотенным церковным деятелям». Кроме того, указывалось, что при обыске у него нашли синодик, в котором записан для поминовения император Николай и убиенные чада его. Отец Сергий обвинялся по статье 58 Уголовного кодекса. Он был лишен права проживания в Москве, Ленинграде, Киеве, Харькове, Одессе, Ростове-на-Дону и соответствующих губерниях и прикреплен к определенному местожительству сроком на три года.

12 июля 1926 года, в день апостолов Петра и Павла отец Сергий вышел из тюрьмы^[1]. Вместе с семьей в августе 1926 года он выехал во Владимир, который избрал местом жительства. Перед отъездом он пришел проститься к старцу Алексию. Из записок отца Сергия:

«Последний раз я видел старца Алексия накануне моего отъезда из Сергиева. Я был у него в десять часов вечера, помню его взволнованного, крестящего меня... При прощании старец обнял меня и спросил:

„Да, самое главное, какой вы город избрали себе для жизни?" „Владимир", - сказал я. „Ну поезжайте собирать кресты во Владимире", - с грустью сказал батюшка. Это были последние его слова, слышанные мною. Эти слова оказались пророчеством моих потерь и печалей».