НАДЕЖДА

Мое первое успешное путешествие в хлебные районы не прошло бесследно. Им я гордился и постоянно мечтал о новых походах. Ждал, когда наступит подходящее время, и я смогу уехать далеко-далеко, туда, где нет голода, а есть простор и достаток. Такая возможность представилась мне после продолжительной болезни, полученной в результате тяжелой работы на производстве.

А началось все с ремесленного училища, в которое я поступил, когда мне не было еще и пятнадцати лет. Прием тогда проводился только для тех, кто достиг шестнадцатилетнего возраста. Но я был принят по рекомендации моей двоюродной сестры, которая там работала. Для меня это было большим событием, поскольку там я не только обучался специальности, но и получал трехразовое питание, что было очень важно для голодного военного времени.

По окончании училища мне был присвоен четвертый разряд слесаря-инструментальщика. После этого я был направлен на работу в литейный цех завода «Комсомолец» обрубщиком. В мою задачу, как несовершеннолетнего, входило держать за ручку зубило и направлять его в место обрубки, а взрослый и здоровый мужчина должен был наносить по нему удары кувалдой. Но мой напарник все чаще и чаще предлагал мне работать кувалдой, а сам предпочитал держать зубило. Однако мне недолго пришлось так работать — вскоре я надорвался и слег. Проболел больше месяца. Сначала врачи мне выписывали больничный лист, а затем отказались, говоря, что я здоров. А я не мог даже приподняться с постели. Итак, больничный лист закрыт, и следовательно, я должен быть на производстве.

Но для себя я четко определил: что будет, то будет, а в литейный цех не пойду. А чтобы не быть без дела, опять поступлю в школу — в шестой класс.

Вскоре нашу квартиру стала навещать странная женщина. Придет, бывало, к нам, постоит минуты две или три и, ничего не говоря, уходит. Так почти каждый день. Я тогда решил, что это работница НКВД пытается застать меня прогуливающим и в веселом настроении. Но как она ни пыталась увидеть меня не лежащим в постели, это ей так и не удалось. Ведь тогда за невыход на работу по неуважительной причине грозило тюремное заключение.

А я, как только немного окреп, стал в спешном порядке готовиться к поездке в районы, богатые хлебом, чтобы хоть как-то облегчить полуголодное существование семьи. К тому же отъезд на более длительное время был необходим, чтобы избежать наказания за отказ выйти на работу. Но для поездки нужны были деньги, хотя бы для проезда до станции назначения. А там я буду работать от зари до темна, рассуждал я, и так смогу не только прокормить себя, но и получить необходимые продукты для дома. Я знал, что деньги были у отцовой сестры Серафимы Григорьевны, которая жила со своей дочерью Раей

и ее сыном Юрой в том же доме, что и мы. Жили они неплохо. Тетя Сима была большим мастером швейного дела. Бывало, закупит необходимый материал для детских костюмчиков и начинает их шить и продавать. Здорово у нее получалось.

Вот к ним-то я и обратился за помощью. Но они словно ждали этой минуты. Не успел я сказать, с чем пришел, как они спросили, не смог бы я сделать поездку за хлебом целиком для них, на их деньги и товар. Подобного поворота я никак не ожидал, поскольку все это время жил мыслями о семье, которая находилась в полуголодном состоянии. К тому же моя болезнь сильно повлияла на наше и без того нищенское существование. А двоюродная сестра, видя мое замешательство, говорит: «Мы тебе помогали, и ты нам помоги, а к тому же я за время твоего отсутствия улажу твой производственный вопрос».

Видно, в то время я и мои однокурсники еще находились в ведении учебного заведения, а на завод были посланы для прохождения практики. Поэтому впоследствии, при распределении выпускников училища по рабочим местам, моей фамилии в списках учащихся, направляемых на завод «Комсомолец», не значилось. Объяснялось это тем, что я не прошел в полном объеме учебную программу, да и по возрасту не подходил.

Все это окончательно выбило меня из колеи, и я начал соглашаться с родственниками. При этом мысленно я убеждал себя в том, что и эта «поездка по заказу» тоже принесет какой-то доход. А пройдет она всего за несколько дней. Вот тогда-то я и осуществлю свою мечту, думал я.

Но мама, услышав от меня этот рассказ, пришла в ужас. Вся она как-то сникла, видя свою беспомощность, и в слезах стала меня упрашивать отказаться от поездки, упрекая родных в бездушии и жестокости ко мне. Она никак не могла понять, как эти люди, считавшие себя родными и жившие в достатке, так спокойно могут послать не своего сынишку в поездку за тридевять земель, когда из дома и то выходить было опасно, ведь шла война. Вспомнила она и отца, который никогда не знал отдыха, и все старался как можно больше сделать для своих родных, а в итоге его просто расстреляли.

Все ее доводы были очень убедительны, и я готов был с ней согласиться. Однако наше нищенское существование, постоянный голод побуждали меня искать выход из этого тупикового состояния. К тому же мне все труднее было справляться с тяготившими меня размышлениями о смысле жизни, которая с каждым днем теряла всякий смысл. Вот почему я шел на крайность, лишь бы

уйти от всего этого. Мама видела это и поэтому последнее слово оставила за мной. Потом благословила меня, и я ночным поездом покинул город в восточном направлении.