- 123 -

 

Прощай, отец!

Однажды вечером, 16 апреля 1937 года, отец, придя с работы, поужинал и пошел на посещение верующих. Вскоре после его ухода к дому подъехала машина с сотрудниками НКВД, все они были в военной форме. Они зашли в дом и предъявили маме ордер на обыск. Обыск был кратким и безрезультатным, сотрудники НКВД ничего не нашли: ни Библии (она была с отцом), ни фотографий и писем (родители их надежно спрятали в тайнике).

Старший из военных спросил маму:

— Где ваш муж?

— Пошел к знакомым.                          

— Дайте адрес — он нам срочно нужен!

Мама спросила:

— Что, снова арестовывать явились? Тогда ждите, он вернется часа через три.

— А когда он ушел из дома?

— За полчаса до вашего прихода.

Затем мама стала собирать в дорожный мешок продукты и вещи отца. Один из военных спросил:

— Что вы делаете?!

— Готовлю мужу вещи в тюрьму!

Военные промолчали. Поздно вечером вернулся отец: зашел в комнату, поздоровался. Ему предъявили ордер на арест. Отец был спокоен, он был готов к этому. Мама собрала дорожный мешок и стала объяснять ему, что она приготовила. Отец хотел кое-что из продуктов оставить нам, но мама запротестовала:

— Нет, нет! Все бери! Мы найдем, что поесть!

В комнату зашла Александра Ивановна и протянула маме какой-то узелок:

— Лида, положи Петру Яковлевичу с собой.

Военный встрепенулся:                       

 —    Что это!?

Александра Ивановна ответила:                  

 

- 124 -

— Сало! Лида, а лук ты положила? Если у тебя нет, я сейчас принесу.

Отец надел ватные брюки, в которые были зашиты части английской Библии. На кровати лежало теплое стеганое пальто, в воротник которого тоже были зашиты главы из Библии. Я подумал: «Хорошо, что мама с папой все заранее приготовили!»

Старший из военных стал торопить:

— Давайте побыстрее!

Отец твердо сказал:

— Сначала мы помолимся.

В комнату снова зашла Александра Ивановна, и мы все четверо склонились на колени — это была наша последняя совместная молитва. Затем отец обнял нас с мамой в последний раз, простился с Александрой Ивановной, и его увели. В тот же вечер были арестованы Мартыненко Антон Павлович и Масленок Петр Игнатьевич.

Раз в неделю мы с мамой ходили в омскую тюрьму: несли передачу отцу и даже виделись с ним. Но как? Об этом родители договорились заранее, еще до ареста. Передав передачу, мы с мамой медленно обошли вокруг тюрьмы. К тюрьме с трех сторон примыкали тихие улицы с деревянными одноэтажными домиками, огражденные заборами, с деревянными скамеечками у ворот — по русской традиции. В первый раз мы медленно обошли вокруг тюрьмы два раза. В одном из тюремных окон на четвертом этаже кто-то замахал руками. Лицо было плохо видно из-за большого расстояния и решетки на окне, но стоило нам опять оказаться против этого окна, как оттуда нам усиленно махали. Это был отец. Из других камер на нас равнодушно смотрели чужие лица.

Обнаружив таким образом окно отца, мы с мамой каждый раз присаживались на скамейку у одного из домов и смотрели на него. В следующие посещения, когда мы еще только подходили к скамейке, нас встречал отец, оживленно жестикулируя из окна камеры. Часами мы сидели на скамейке напротив этого окна и были счастливы, что отец нас видит. Не знаю, что думали о нас хозяева дома: иногда они выходили из ворот, мельком смотрели на нас и шли по своим делам. Так продолжалось месяца два, а затем на окна тюрьмы стали навешивать специальные деревянные ящики, открытые только сверху. Я узнал впоследствии, что это делалось в тот год во всех тюрьмах страны.[1]

[1] Когда в 1960—70-х годах я на личном опыте познакомился с советскими тюрь­мами, на тюремных окнах уже не было деревянных ящиков, но помимо решеток (причем, как правило, в два ряда), снаружи окон были железные жалюзи, пропус­кавшие только воздух — через них из камеры ничего не было видно. Интересно, что в Лефортовской тюрьме в Москве жалюзей на окнах нет, но высокие окна этой старинной тюрьмы, построенной в конце 18-го века, закрашены густым слоем бе­лой краски, так что хотя из камеры ничего не видно, но дневной свет хорошо прохо­дит в камеру. В окнах есть форточки, и когда их открывают, заключенным виден клочок московского неба.

- 125 -

Деревянные ящики на окнах омской тюрьмы начали устанавливать с нижних этажей, и окно отца еще долго было открытым. В одно из наших посещений мы увидели, что осталось всего несколько окон без ящиков, в том числе и окно отца. Он тоже знал, что это наше последнее свидание. В тот день мы особенно долго смотрели на него: время от времени он махал нам рукой, а мы хотели на всю жизнь сохранить в памяти хотя бы взмах его руки и расплывчатый силуэт. Когда через неделю мы пришли опять, ящики висели уже на всех тюремных окнах. Мы молча постояли напротив камеры отца, мысленно воззвали к Богу и, печальные, возвратились домой.

7 июня 1937 года был арестован пресвитер омской церкви Кондратьев Иван Евгеньевич и другие омские проповедники. Безусловно, над ними шло следствие, но на этот раз никого из верующих не вызывали на допросы в качестве свидетелей. В омской тюрьме было специальное помещение для передач с тремя окошками, через которые передавали передачи и получали информацию о родственниках-заключенных. В конце августа, когда мама, дождавшись своей очереди, подала в окно передачу, ей возвратили ее. пояснив: «Вашего мужа нет в списках нашей тюрьмы».

Мама спросила:

— А где же он?

— Не знаю! Справляйтесь у начальства!

Мама стала спрашивать:

— У какого начальства? Где оно?!

В ответ раздался резкий окрик из окошка:

— Не знаю! Гражданка, не мешайте работать! Следующий — кто с передачей!

Расстроенная, мама вышла из очереди. Она сразу же обратилась с заявлением на имя начальника тюрьмы с просьбой сообщить, где находится ее муж. Маму принял заместитель начальника тюрьмы и объявил:

— Ваш муж Винс Петр Яковлевич не числится больше в списках заключенных омской тюрьмы. Мама спросила:

— А где же он?

— Не знаю! Обратитесь в Управление НКВД Омской области: ваш муж числится за ними!

Мама обратилась в Управление НКВД Омской области, но там ей ответили: «Ждите, вам сообщат о местонахождении мужа». О судьбе отца мама многократно посылала запросы в различные учреждения. Долгое время не было никакого ответа. Затем ей сообщили, что отец осужден закрытым судом (знаменитой «тройкой») на 10 лет лагерей без права переписки. Мама утешала меня: «Когда подрастешь и тебе будет 19 лет, отец вернется!» Годами я надеялся и ждал встречи с ним, горячо молился об этом.

 

 

- 126 -

Наступила зима 1937 года. Мимо дома, где мы жили на улице Пушкина, часто гнали под конвоем большие партии заключенных в сторону железнодорожной станции. С обросшими худыми лицами, в темной одежде, с котомками за спиной, они шли по булыжной мостовой и жадно смотрели по сторонам, ища родных и знакомых. Я много раз стоял на тротуаре, вглядываясь в лица: мне казалось, что я вот-вот увижу отца. Но его не было среди проходивших заключенных, и я каждый раз с тяжелым сердцем возвращался домой.

В конце августа в омской тюрьме перестали принимать передачи от семей Мартыненко и Масленок, а в конце ноября перестали принимать передачи и от Кондратьевых. Освобождения отца мы так и не дождались, как не дождались своих отцов семьи Мартыненко, Кондратьевых и многие другие. После ареста отца остались некоторые записи, в том числе и черновик его письма благовещенской церкви.

«12 декабря 1935 года.

Еще один год пришел к концу. Год, который как будто начался лишь вчера. Год, который многим верным Господу принес немало скорбей, страданий и лишений. Год, в котором не одна слеза была пролита. Год, в котором, подобно орлу, Господь подхватывал и носил нас на крыльях Своих, чтобы научить ходить верой, а не виденьем, т.е. чувствами или осязанием, когда через обстоятельства разрушалось не одно гнездо лелеемых надежд и личных планов (Втор. 32: 11-12; 2 Кор. 5: 7).

Мы призваны к тому, чтобы жить верой (Римл. 1: 17; Кол. 2: 6). Верой приняли мы Иисуса, как нашего Спасителя от осуждения и проклятия греха. Верою присваиваем мы Его чудесную «силу воскресения» (Фил. 3: 10), которая нас, «умерших для грехов» (англ. перевод 1 Петр. 2: 24) смертью Христовой на кресте и теперь всегда носящих «в теле умирание Господа Иисуса» (англ. перевод 2 Кор. 4: 10), ежедневно и ежечасно освобождает от владычества и господства греха в нашей плоти. Верой укрепляем мы наше порою трепещущее сердце тем, что верен Обещавший, и что в Свое время Он избавит нас и от присутствия и близости греха, взяв нас к Себе.

Но неужели Тот, Кто проявил и поныне проявляет такую заботу о нашей душе, равнодушен к участи и нуждам нашего тела? Отдав жизнь Свою для избавления нашего духа. Он ли пожалеет для нашего тела необходимой пищи и одежды? Сам Спаситель отвечает на этот вопрос словами, записанными в Ев. Матф. 6: 25-34. Эту дивную верность Божью и заботу в отношении нашего духа, души и тела испытывали мы много раз в только что минувшем году, как и в предыдущие годы.

Безусловно, что Бог, приглашая нас «возложить все заботы на Него» (1 Петр. 5: 7) и обещая заботиться о нас, восполнит это и в

 

 

- 127 -

наступающем году. Итак, возложим на Него все заботы свои, будь то: о службе, пище, одежде, безопасности и т.п., ибо Бог говорит: «До старости вашей Я Тот же буд,. и до седины вашей Я же буду носить вас; Я создал, и буду носить, поддерживать и охранять вас» (Ис. 46: 4).

Пусть же решение псалмопевца будет и нашим: «Сей Бог есть Бог наш на веки и веки; Он будет вождем нашим до самой смерти» (Пс. 4 7: 15). Всех верных Господу сердечно приветствую и поздравляю с радостным днем воспоминания рождения нашего Господа в Вифлееме, а также и с наступающим Новым Годом.

Ваш в Господе, Петр Винс»

Через 10 лет со дня ареста отца, когда мы уже жили в Киеве, маму вызвали в Киевское областное управление МГБ и дали устный ответ на ее многочисленные запросы о судьбе отца, которые она подавала на протяжении ряда лет с тех пор, как его арестовали в 1937 году. В Киевском МГБ ей сказали:

— Мы получили сообщение из Омска о вашем муже: не ждите его, потому что его нет в живых. Мама попросила:

— Покажите мне это сообщение, я хочу сама прочитать.

— Нет, мы не можем этого сделать: сообщение является государственной тайной. Нам поручено только поставить вас в известность, что вашего мужа нет в живых.

— А когда он умер? И где, при каких обстоятельствах? Работник МГБ повторил:

— Когда и где он умер — это тоже государственная тайна!

Тайна смерти отца раскрылась лишь через пять десятилетий, когда в августе 1995 года в Москве я имел возможность ознакомиться с материалами следствия по его делу, отчасти приоткрывшими развитие событий в омской тюрьме после его последнего ареста. Первый допрос состоялся в день ареста, 16 апреля 1937 года, затем его допрашивали еще 9 и 10 мая, и последний раз 21 мая. Вел следствие младший лейтенант госбезопасности Чусовитин, и главным вопросом следователя был характер богослужений в домах верующих в Омске. 16 апреля отец показал на допросе: «За все время моего пребывания в Омске я никакой контрреволюционной деятельности не вел».

29 апреля отцу было предъявлено постановление о возбуждении следственного дела на трех человек: Винса Петра Яковлевича, Мартыненко Антона Павловича и Масленок Петра Игнатьевича, которые обвинялись в том, что они:

«1. Проводили систематически контрреволюционную агитацию, пропагандировали о неизбежной и скорой гибели Советской власти.

 

- 128 -

2. Организовывали нелегальные собрания баптистов, проводили сборы денежных средств для оказания материальной помощи лицам, осужденным за контрреволюционную деятельность.

3. Проводили контрреволюционную пропаганду против колхозного строя.

4. Распространяли провокационные вымыслы о существующем якобы гонении на религию со стороны органов власти».

9 мая состоялся следующий допрос, следователя опять интересовал характер богослужебных собраний в домах верующих. На следующий день, при допросе 10 мая, следователь записывает в протоколе допроса:

Следователь: Следствием установлено, что вы на проводимых нелегальных собраниях баптистов, прикрываясь библией, произносили проповеди контрреволюционного содержания, призывали верующих для борьбы с Советской властью. Признаете ли вы это?

Винс: Признаю, что проповеди на молитвенных собраниях в частных домах я действительно говорил, разъясняя Слово Божие, но контрреволюционной агитации в содержании этих проповедей не имелось.

Последний допрос состоялся 21 мая, в протоколе допроса записано:

Винс: Я, как искренне верующий человек, твердо убежден, что настанет время, когда народ предстанет пред судом Бога и как проповедник, я говорил об этом верующим, призывая их, чтоб они готовились к этому. Я уверен, что во всей вселенной произойдут изменения, когда, не исключая никого, все предстанут пред Богом и будут отвечать за свои грехи.

Следователь: Давая такое контрреволюционное толкование Евангелия верующим, они понимали вас, что время приближения этого момента уже настало и считая власть Советов временной, ждали ее конца.

Винс: Я контрреволюционной цели не преследовал, а говорил только о Слове Божьем, только так меня и мог понимать каждый искренне верующий человек.

4 мая был подвергнут допросу Мартыненко Антон Павлович, в протоколе записаны его показания: «Проповеди среди верующих по разъяснению Евангелия произносил, в своих проповедях я действительно призывал верующих к твердости в их религиозных убеждениях пред Богом, говорил, чтоб они не поддавались дьявольскому соблазну — безбожию, и не отступали от Библии».

В материалах дела П-663 есть два постановления, касающихся Буткевича Людвига Густавовича и Клименко Андрея Николаевича о прекращении на них следственного дела из-за состояния здоровья. «...по имеющимся в деле документам видно, что Буткевича в феврале месяце с. г. расшиб паралич, и в данное время он лежит больной, и

 

 

- 129 -

поэтому постановил: Делопроизводство в отношении Буткевича Людвига Густавовича прекратить.

                                                                        Опер.уполномоченный — Чусовитин»

«Клименко болен хроническим припадком сердца и в данное время лежит в постели. Постановил: Делопроизводство в отношении Клименко Андрея Николаевича прекратить.

Опер.уполномоченный — Чусовитин»

Постановление об окончании предварительного следствия по делу Винса П.Я., Мартыненко А.П. и Масленок П.И. было подписано 20 мая. Но на этот раз материалы следственного дела не выносятся на судебное разбирательство. На стр. 430 дела П-663 помещена выписка из протокола заседания «тройки» при управлении НКВД по Омской области от 23 августа 1937 года:


Приговорил:

Винса Петра Яковлевича

РАССТРЕЛЯТЬ


«Дело № 7297 УКБ НКВД, г. Омск, по обвинению Винса Петра Яковлевича. 1898 г. рожд.: Обвиняется в том, что в целях контрреволюции организованно проводил сколачивание баптистских кадров, нелегально созывая баптистские собрания, проводил контрреволюционную агитацию по статье 50-10-11 УК»


Аналогичный приговор: «расстрел» был вынесен и Мартыненко Антону Павловичу. Масленок Петр Игнатьевич был приговорен к 10 годам в ИТЛ (исправительно-трудовом лагере).[1] На стр. 431 дела П-663 помещена справка о расстреле: «Постановление «тройки» УНКВД по Омской области о расстреле Винса Петра Яковлевича и Мартыненко Антона Павловича приведено в исполнение 26 августа 1937 года». Прошло еще 26 лет, и в декабре 1963 года дело моего отца, Мартыненко А.П. и других было пересмотрено и опротестовано Омским областным судом. Все они были признаны невиновными и посмертно реабилитированы.[2]

Шли годы, и когда со дня их расстрела прошло почти 60 лет, Господь открыл для меня возможность ознакомиться с документами о том, при каких обстоятельствах оборвалась жизнь отца и Антона Павловича Мартыненко.

[1] Приложении на стр. 291 см. материал о судьбе других обвиняемых.

[2] В приложении на стр. 291-293 см. документы о пересмотре дела и посмертной реабилитации Винса П.Я.

- 130 -

Вновь и вновь перечитываю строки из кратких тюремных писем отца: «Передай родным, чтобы молились, чтоб Господь укрепил братьев и меня быть верными Его свидетелями. Сомнительно, чтобы нас отпустили, хотя единственное преступление наше — верность Господу. Я верю, что Господь может все сделать. Лучше быть с Ним в тюрьме, чем без Него на воле».

Прощай, отец, до встречи пред Господом!