Трое из Гулага

 

Эта невыдуманная история началась в шестом лагподразделении Северураллага в августе 1947 года, а закончилась в апреле 1948 года.

В это августовское пасмурное, но теплое утро все

 

проходило по жестко заведенному порядку. В пять утра подъем, умывание, раздача хлеба, столовая, развод. Бригады лесоповалыциков пропускались первыми, так как им предстояло еще добраться до делянок, удаленных от лагпункта на 18-20 километров. Ехали на кузовных автомашинах, оборудованных съемными решетчатыми стойками высотой 1,2 метра. Установленная в кузове решетка образовала между кабиной небольшой проем, где располагались два охранника с автоматами. В кабине рядом с шофером сидел начальник конвоя, вооруженный наганом. В кузове размещались, сидя на полу, 30 заключенных спинами к кабине. Живой груз предупреждался, что во время маршрута вставание считается попыткой к побегу и оружие применяется без предупреждения. Машины отправлялись с интервалами в 2-3 минуты, время в пути не превышало 25-30 минут.

Б этот раз произошла (не впервые) задержка одной из автомашин. Пока шофер возился под капотом, крутил заводной рукояткой, прошло минут десять. Когда наконец транспорт выехал на лежневую дорогу, последний грузовик уже скрылся из виду, и шофер прибавил скорость.

Все дальнейшее произошло неожиданно. Четверо заключенных, сидевших у самой решетки, как по команде, вскочили на ноги и, повернувшись к конвоирам, начали вырывать у ошеломленных вояк автоматы. Один из охранников пытался направить автомат на нападающих, но. получив сильный тычок кулаком в глаз, выпустил из рук оружие. Тут же второй служака от удара прикладом по голове осел за перегородкой. Услышав шум и крики, начальник конвоя выскочил из кабины и выстрелил. Один из каторжников повалился на спины товарищей. Почти одновременно сработал автомат, и начальник, опустившись на колени, завалился на спину.

Зачинщики заставили конвоиров покинуть машину. С них мигом стащили бушлаты, сапоги, верхнюю одежду, оставив в одном белье. Вся процедура заняла не более пяти-шести минут, после чего троица, убедившись в смерти своего напарника, не оглядываясь, исчезла в лесу.

На какое-то мгновение установилась напряженная тишина. Убитого переложили на освободившееся впереди место. Раздетые конвоиры отрешенно смотрели на своего мертвого начальника. Шофер с трясущимися руками стоял на подножке, с опаской поглядывал на

 

«пассажиров». Прошло еще минут десять. Начал накрапывать дождь, вскоре перешедший в ливень. Конвоиры, забравшись в кабину, о чем-то тихо переговаривались.

Вскоре со стороны делянки показалась порожняя автомашина и, доехав до разъезда, остановилась. Один из конвоиров побежал к ней. Положение осложнялось тем, что разъехаться машины могли лишь на специально устроенных пунктах, развернуться на лежневке также не представлялось возможным. Дать команду двигаться до переезда машине с двадцатью шестью заключенными без конвоя, оставляя место происшествия, никто не решался.

В это время из лесосеки подъехала вторая машина. После совещания с шоферами конвоир вернулся, и транспорт с заключенными подкатил к разъезду, освободив путь. Тотчас один из конвоиров на порожней машине на предельной скорости подался в лагпункт.

Прошло еще около часа, когда к месту происшествия приехало высокое начальство из управления и лагподразделения, два собаковода с овчарками, десять автоматчиков, врач Попытки навести собак на след оказались безуспешными — дождь смыл все следы, и посылать команду не имело смысла. Тело начальника конвоя уложили в одну из машин, к заключенным приставили конвой и отправили в лагпункт, незадачливых конвоиров — на гауптвахту.

Незамедлительно была приведена в действие сыскная система: объявлен розыск, размноженные фотографии с описанием примет преступников разослали во все населенные пункты района, на предполагаемых путях беглецов выставили заслоны. Из области прибыла специальная следственная группа.

Со времени побега минуло два месяца. Надвигалась зима, а трое как в воду канули В конце декабря качавшиеся обильные снегопады и вьюги замели все пути в таежных дебрях. Обкладной поиск пришлось прекратить. К тому же мало кто верил, что беглецам удалось прорваться сквозь плотные заградительные отряды. Более реальной выглядела версия их гибели в бескрайних болотных топях.

Хотя каторжники шестого лагпункта плохо знали эту троицу, находившуюся в зоне короткое время, тем не менее, очень переживали за смельчаков и желали им только успеха. Из скудных сведений стало известно, что бежавшие бывшие фронтовики, двое разведчиков и один

 

связист (застреленный тоже из разведчиков). Воевали четыре года, дошли до Берлина. У всех ратные подвиги отмечены наградами. Оставалось только неясным, за что «благодарная родина» удостоила своих защитников пятнадцатилетней каторгой и ярлыками предателей.

Следует сказать, что каторжники с самого начала не принимали на веру вариант гибели беглецов в таежных дебрях, высказывали свои версии, строили догадки, а поскольку во многих случаях тайное становится со временем относительно явным, выявились некоторые подробности этой трагической истории.

Из разговоров со старыми лагерниками можно было уяснить, что километрах в пяти-шести от города располагалась небольшая деревня Аверино, связанная проселочной дорогой со следующим населенным пунктом Кузнецове, находящимся от Тавды в 25 километрах. На этом географические познания местности заканчивались. Дальше на громадных пространствах могли находиться лишь тайга, топи, жуткая глухомань.

Продвинувшись километров на пять, троица ненадолго остановилась, чтобы переодеться в солдатское обмундирование. Арестантские шмотки связали в аккуратные свертки и прихватили с собой. План побега они разработали заранее. Предполагалось добраться до дальней деревни, осмотреться, подальше от жилья в трущобе выбрать укромное место, соорудить землянку и там до весны затаиться. Идея представлялась, конечно, весьма авантюрной, но иного выхода не было.

Часам к четырем дня беглецы вышли к опушке леса. Вдали торчали крыши колхозных домов. Поселок состоял из пятидесяти подворий. Бывшие разведчики запоминали, где что находится. Засекли расположенные на отшибе склады, скотные дворы. После осмотра, отойдя километра на два от опушки, забрались в кусты малинника и моментально уснули. Поднявшись с рассветом, съев по куску хлеба, полученного еще в концлагере, отправились на поиски будущей квартиры. Отойдя километров на шесть от поселка вглубь тайги, где, казалось, еще не ступала нога человека, на небольшом пригорке, обросшем крупными соснами» наткнулись на заброшенную, по всем признакам, медвежью берлогу. Здесь и решили обосноваться.

На следующую ночь на колхозном хоздворе подобрали две штыковые лопаты, нашли два топора и поперечную пилу. Из сваленных у стен склада пустых железных

 

бочек взяли одну для устройства печки. Прихватили два листа кровельного железа и десятка полтора добротных канадских мешков. Возвращаясь назад, в разных местах картофельного поля аккуратно подкопали несколько кустов, набрав ведра полтора крупных клубней.

Утром, обсудив план работ, принялись за жилье. За четверо суток упорного труда значительно расширили берлогу, пристроили погребок для продуктов и нишу для туалета. Из жердей соорудили нары, а из железной бочки и кровельных листов — печку с трубой.

Так как времени до первого снега — опасного для возможности наследить — оставалось мало, решили разделить обязанности. Разведчики взяли на себя обеспечение продуктами питания, посудой для приготовления еды, мешками для матрацев и одеял. Связисту предстояла заготовка дров, сушка травы для постелей, сбор грибов.

Установившаяся за последние дни солнечная, теплая погода ускорила дозревание колосовых, и на полях колхоза началась уборка. Обмолоченное и провеянное зерно ссыпалось под навесы и никем не охранялось. В те времена за сбор колосков на сжатом поле карали тремя годами концлагеря, унесший один килограмм зерна получал пять лет, поэтому каждый колхозник как черт ладана боялся выращенного им хлеба. Для беглецов все это чрезвычайно упрощало заготовку харчей, и скоро кладовка заполнилась двумя метками пшеницы, мешком с овсом и мешком с горохом, тремя кулями с картофелем. На больших личных огородах набрали два ведра лука и чеснока На молочной ферме добыли ведро соли и посуду.

Пока пополнялась кладовка, связист сшил из мешков общий матрац на кары и набил его сухой травой. Таким же способом изготовил три одеяла. Разделанные из сухостойной древесины чурки для печи лежали в несколько радов перед входом в землянку. К сожалению, с грибами ничего не получилось, сохнуть они не желали.

Пользуясь хорошей погодой, решили ознакомиться с окружающей местностью. Оказалось, что слева и прямо, если стоять спиной к деревне, километрах в трех начиналась сплошная заболоченная низина. По правую сторону лежала холмистая местность, перемежающаяся мшстыми логами, местами красными от поспевающей клюквы. Двигаясь дальше, километрах в четырех вышли на кедровник. После этого к припасам добавилось два

 

 

мешка кедровых шишек и два ведра сочной клюквы.

Вскоре погода начала меняться: похолодало, дожди сменились снегопадами, укутавшими все как бы белым саваном. Сильные морозы, до пятидесяти градусов, начались в конце декабря, однако в землянке было тепло.

Запасенные продукты, рассчитанные на 250 суток, расходовались экономно. Каждому приходилось в день по одной кедровой шишке, порция муки, чеснока и клюквы. Два раза в день по полтора часа при любой погоде проводили разминку, для чего поддерживали расчищенной от снега дорожку длиной в сто метров.

В конце декабря случилось происшествие. Утром, перед очередной разминкой, услышали снаружи какой-то странный шум. Схватив оружие и выбравшись из землянки, увидели, как недалеко от входа стая из шести волков окружила молодого лося. Один из них мощным прыжком оказался на спине обреченной жертвы, я сразу же, как по команде, остальные набросились на животное. Матерый хищник, видимо, вожак, увернувшись от удара копытом, схватил лося за горло, располосовав его, словно ножом. Тут резко хлопнули два выстрела. Рвавший шею и сидящий на спине зверюги свалились в снег, упал на бок и лось. Остальные хищники бросились наутек.

Подождав минут десять, беглецы подобрались к месту трагедии Серые разбойники уже не подавали признаков жизни, а лось, пуская кровавые пузыри и подергивая ногами, на глазах затих. Разрубив тушу, отделили от костей целую гору мяса. Кроме того, добыли четверть ведра внутреннего сала. Остатки вместе с волками закопали в снег.

Вечером «великий пост» закончился, и троица до отвала наелась лосятины. Перетопленный жир позволил устроить светильник, хотя и слабый, колеблющийся, но такой необходимый.

Миновал еще месяц. Тревога, возникшая после стрельбы, понемногу улеглась. Но вскоре появилась новая. После Нового года неожиданно заболел связист. Начал жаловаться на боли в правой половине живота. Состояние с каждым днем ухудшалось, поднялась температура, парень перестал есть и только пил сваренный клюквенный сок.

Отравление продуктами исключалось — все ели из одного котла, а чем помочь — никто не знал. О доставке больного в деревню, где, вероятно, имелся медпункт, не могло быть и речи. «Это добровольно лезть в петли

 

вешателям. Если подохнуть, то только здесь», — скорчившись от боли, повторял больной.

На десятый день парню сделалось, вроде, получше. Выйдя утром на прогулку, разведчики, вспоминая истории семейных болезней, пришли к выводу, что у товарища, очевидно, аппендицит. Б этот момент из землянки донесся приглушенный выстрел. Бросившись туда, они увидели лежавшего у печки связиста и рядом выпавший из руки наган. На фронте они насмотрелись на горы трупов, однако эта смерть потрясла их. Покойника завернули в саван из мешковины и за землянкой завалили толстым слоем снега.

Наступил март, с каждым днем становилось все теплее, и настроение беглецов начало улучшаться. Но 25 марта, отправившись перед обедом на разминку, беглецы были как громом поражены, увидев перед началом дорожки лыжный след.

—    Ну что, — приходя в себя, выдохнул один из разведчиков, обросший бородой. — Выходит, приехали! Что будем делать?

—  А нечего делать, — сокрушенно ответил другой. — Снег по грудь, без лыж не выберешься. Если охотник, то пожаловал он, вернее всего, сегодня утром, так что сегодня вряд ли кто появится.

Отрешенно продолжая оглядываться, беглецы вернулись в землянку, решив с завтрашнего утра поочередно начать наружное дежурство, для чего по обе стороны лаза были выкопаны в снегу два окопчика, соединенные траншеей и устланные сухой травой. Устроили также подачу сигнала в землянку. Утром один из разведчиков заступил на дежурство, однако день прошел без визитеров. На другое утро наблюдательный пост занял чернобородый. Когда оставшийся начал готовить обед, сработала сигнализация. Накинув ватник и схватив автомат, он быстро выбежал из землянки и метрах в 150 увидел три фигуры в белых полушубках, передвигающиеся друг за другом на лыжах. Не доходя метров 50 до землянки, они сгрудились. Шедший впереди, сняв рукавицы, вытащил из внутреннего кармана наган и коробку спичек, взял в руки небольшой бидон. Второй оказался также с наганом и с бутылкой в левой руке. Третий, сняв с плеча двустволку, приготовился.

Разведчикам сразу стал ясен их план. У входа в землянку будет вылит и подожжен бензин, бутылка, тоже с бензином, опущена в трубу. Живыми из огненной

 

западни, конечно, не выйти. Когда до землянки осталось не более 20 метров, почти одновременно прозвучали два выстрела. Охранник с бидоном и второй с бутылкой, как бы споткнувшись, свалились на лыжи. Третий, замерев на мгновение, бросился в снег, однако пуля настигла и его.

Понимая опасность оставаться здесь далее, беглецы решили пробраться в деревню, схорониться в каком-нибудь складе, а на следующую ночь податься тайгой на север: обреченным терять нечего.

К вечеру собрались. Взяли продуктов дней на 20. Когда окончательно стемнело, принесли бидон с бензином, разлили по землянке, вход заткнули печкой и подожгли. Под утро, проникнув в склад, заваленный сельхозинвентарем, подготовили в дальнем углу место и скоро уснули.

Вся эта суматоха возникла из-за 15-летнего сына оперуполномоченного НКВД в поселке. Как-то после окончания войны отец взял его с собой на охоту. Бродя по тайге, они на толкнулись на берлогу, в которой, по всем признакам, зимовал медведь. Через два года повзрослевший парень решил посмотреть, есть ли там «хозяин». Рано утром на лыжах с двустволкой, заряженной жаканами, направился к запомнившемуся месту. Едва подойдя к берлоге, сразу же понял, что зимуют там совсем другие «звери». Из информации, распространенной среди сельчан, да и по рассказам отца, знал о побеге трех заключенных, убийстве начальника конвоя. Вернувшись домой, рассказал об увиденном родителю. Тот, быстро сообразив, какие блага выпадут ему за поимку столь опасных «врагов народа», не теряя времени, подговорил участкового милиционера и негласного своего подручного изловить «предателей».

Когда новоявленные «пинкертоны» вечером не появились дома, в семьях забеспокоились. В Тавду направился посыльный, и утром в деревню прибыли три крытых грузовика с сорока автоматчиками. 15 лыжников с тремя офицерами направились по указанному парнем лыжному следу. После их возвращения дополнительно вызвали из города врачей и криминалистов с овчарками.

В деревне начался повальный обыск с помощью доставленных овчарок. Когда очередь дошла до склада, собака сразу забеспокоилась, учуяв острые человеческие запахи, затем рывком кинулась к углу. Оператив-

 

ник и собаковод, повернувшись, бросились к выходу, тут же вслед хлопнуло два выстрела, и каратели свалились в проеме у ворот. Третьей пулей уложена была собака.

Б поселке поднялся переполох. Чекистская рать, прячась за укрытия, окружила склад. Один из начальников потребовал от беглецов бросать оружие и выходить. Не получив ответа, приказал автоматчикам стрелять, однако стены из круглых бревен оказались непробиваемыми. Поступило предложение подпалить склад, но председатель колхоза запротестовал: сгорит инвентарь для посевной. «Палите, — сказал он, — но только с разрешения секретаря райкома партии».

Брать беглецов штурмом — снова будут жертвы. Из-за трех «врагов и предателей» уже погибли шесть человек. Напрашивался самый безопасный способ захвата — выставить вокруг склада охрану и подождать, пока «враги» от голода и жажды не поднимут руки.

Но скоро пришло согласованное со всеми решение спалить склад. Начали с того, что под прикрытием воза с соломой крючками выволокли из помещения убитых чекистов. Затем подожгли солому и затолкали воз внутрь склада, прикрыв ворота. При этой операции был ранен в плечо высунувшийся из прикрытия охранник.

Минут через двадцать через щели в стенах начал пробиваться дым. Когда была приоткрыта одна половина ворот, пламя сразу охватило стены и крышу.

Поднявшись на ноги, обреченные крепко обнялись, затем, разжав руки, повернулись друг к другу спинами. Одновременно прозвучало два выстрела, и мир перестал для них существовать.

1948-1960 гг.