Глава I.

СВЯТОШИНО

Где с ранней юностью

Младенчество сливалось.

Пушкин

Свою юность я начинаю тем памятным днем, когда нас по­сетил в Десятинном переулке профессор Навашин.

Я лежал на кушетке и читал «Дон-Кихота», когда к нам во­шел Сергей Гаврилович.

— А я за Коляночкой, что же он скрылся с нашего гори­зонта?

Навашиных я действительно потерял из виду. Уже 3 года ни­чего о них не слышал. В эти годы они приобрели дачу в Святошине и покинули Ботанический сад. Сергей Гаврилович сообщил, что меня ждут Митя, и особенно (подчеркнул он) Таня. Я дол­жен заехать на следующий день в университет и вместе с ним отправиться в Святошино.

Сергей Гаврилович говорил медленно, чуть насмешливо. Еще раз меня поразила его аристократическая манера, в которой не было ничего от родовитости, от породы, все в нем от себя самого, от высокой умственной культуры и повышенного чувства собст­венного достоинства (...)¹.

* * *

Сергей Гаврилович был председателем общества благоуст­ройства Святошина. К нему все относились с большим почте­нием, хотя и не все любили его. Гордость и насмешка Навашина создавали ему врагов. Даже его коллеги, профессора, говорили с ним как-то особенно почтительно. С. Г. казался либеральным английским лордом, вигом. Александра Савельевна еще в большей мере, чем ее муж, высоко держала знамя своей семьи. Она часто говорила детям: «Помните, что вы — Навашины». За общим сто­лом С. Г. остроумно и зло высмеивал своих посетителей, под­мечая в них и дурную русскую речь, и невежество, и глупость. По существу это был добрый и очень деликатный человек, но созна­ние своего превосходства над окружающей средой и острый язык, который «для красного словца не пожалеет ни матери, ни отца» давали тон беседе. И все трое — Митя, Таня и Миша усвоили эту манеру. Миша был мал и не в такой мере, как старшие его со­братья, воспринимал тогда атмосферу родного дома. Но Митя и

Таня чувствовали себя высоко в замке, отдаленном от прочего мира валами и рвами, и сообщались только из нужды с ним через опускаемый подъемный мост (...)².