Посылки

 

В 1947 году перемещенный на работу из механического цеха лесобиржи шестого лагпункта в отдел механизации Северураллага, я стал невольным свидетелем еще одного тягчайшего преступления гулаговскои клики. Как-то главный механик капитан Сахно дал указание отправиться на базу снабжения, разыскать начальника и доложить, что прибыл в его распоряжение. На вопрос о задании главный пояснил — надлежит определить вес хлопкового масла, находящегося в железнодорожной цистерне, подробности — на месте.

Прибыв на базу, расположенную у правого берега реки Тавды и занимавшую площадь в несколько десятков гектаров, нашел этого начальника, грузного, лет 50

 

капитана, грубого, высокомерного, если не сказать попросту — хама.

Узнав, что я от Сахно, подозрительно посматривая на мою экипировку, тут же позвонил.

— Это от вас, товарищ капитан, появился очередной замерщик?

Выслушав, недовольно ответил: «От вас же Шумов с Барановым приходили, заявили, что без взвешивания невозможно определить. Так что получится пустая трата времени. А кого вы сейчас прислали?».

Я, конечно, не слышал ответа главного, но, повесив трубку, интендант вызвал работника базы. Появившемуся лейтенанту, указывая на меня пальцем, буркнул: «Вот еще мерщик появился. Делать им там, что ли, нечего? Пойди покажи цистерну. Но никуда не отлучайся», — с грубой откровенностью добавил этот дундук, предположив, видимо, что я обязательно прихвачу с собой что-нибудь. Невольно вспомнилась поговорка: «Когда свекровка блядь, она и снохе не верит».

Вагон стоял в тупике напротив большого дощатого склада. Сопровождающий, передав ключ, молча показал на лесенку. Открыв люки, увидел темно-желтую массу. Очевидно, из-за значительной ее вязкости поверхность чередовалась буграми и впадинами с разностью высот до 500 миллиметров. Стал понятным отказ «старших инженеров» отдела заниматься обмером.

Вернувшись в контору, заявил интенданту о возможности определить вес масла без взвешивания. Выслушав, капитан вновь начал возражать, но когда я собрался уходить, он еще раз позвонил главному и заместителю начальника управления, после чего, сердито махнув рукой, изрек: «Начинайте завтра».

Короче, проведя внутри цистерны замеры, представил главному графики и расчеты. Когда содержимое папки рассматривали прибывший в отдел интендант и «старшие инженеры», создавалось впечатление, что глядят они на математическую символику как бараны на новые ворота. Затем два капитана, захватив папку, ушли к заместителю начальника. Вернувшись, Сахно сообщил, что для уверенности все же решено послать цистерну на взвешивание. Примерно через полмесяца был получен результат: вес масла соответствовал расчетному. Методика Эйлера оказалась безупречной.

Но вернемся еще раз к цистерне. Когда сопровождаемый тем же лейтенантом оказался у вагона, ворота

 

склада были раскрыты. Получив разрешение там переодеться, сквозь проникающий слабый свет увидел, что помещение полностью забито какими-то пакетами. Когда глаза пригляделись, оказалось, что это горы набросанных до перекрытия продуктовых посылок. Оторопело оглядывал десятки тысяч упаковок, обшитых холстом, ситцем, с выцветшими адресами, проеденных крысами, с вываливающейся из рваных дыр позеленевшей хлебной пылью, и в голове невольно возникли образы погибших от голода лагерников, обтянутых почерневшей сморщенной кожей, с жутким оскалом зубов, полуоткрытыми остекленевшими глазами. Эта свалка из десятков тысяч килограммов сгнившей еды не укладывалась в сознании с десятками тысяч сгинувших каторжников. Когда лейтенант, обеспокоенный долгим переодеванием, зашел в склад, я поинтересовался, что собираются делать с этими посылками. «Санитарная инспекция прислала предписание вывезти этот мусор на свалку», — безучастно изрек чекист. Конечно, для сотен тысяч таких, как он, это был действительно мусор. Ведь ни до, ни во время, ни после войны эти сталинские приспешники с партийными билетами не испытывали нужды, жрали от пуза. Миллионы томящихся в концлагерях олицетворяли для них такой же мусор, подлежащий со временем согласно доктрине «величайшего вождя и друга народов» транспортировке на свалку.

1947-1960 гг.