Михаилу-санитару

Статьей тяжелой окрещен,

Ты потерял родное имя.

Под гнетом лагерных "имен":

"Гад", "враг народа", "сучье вымя"

 

Ты не грешишь на жребий свой,

Обидчиков не обижаешь:

Бог им судья, ты на покой

Их, горемычных, провожаешь.

 

Суров твой повседневный труд:

Мешки рогожные с телами

Мозолят руки, спину трут

Окоченевшими мослами.

 

Путь от санчасти до ворот –

Полета шагов тропою торной,

А ты идешь разинув рот,

Как на подъем к вершине горной.

 

Порою ношу уронив,

Садишься рядышком устало

И шепчешь, голову склонив:

"Прости, земляк, силов не стало"

 

Когда в груди притихнет бой,

Ты труп поднять уже не в силах,

По снегу тянешь за собой

До боли судорожной в жилах.

 

Там он пополнит штабелек

Сактированного "товара"^*.

Лепила^** на двойной шнурок

Привяжет номер формуляра^***.

 

А ты глядишь и каждый раз

В душе твердишь одно и то же:

"Лихая доля — близок час,

Когда и я в такой рогоже..."

 

Мелькают дни, бегут года...

Жестокий рок с тобою дружен:

Уходят люди навсегда,

Но ты живой для мертвых нужен.

 

1947 г.

Магадан, лагерь